О сказке
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король со своей королевою; не имели они детей, а жили вместе годов до десяти, так что король послал по всем царям, по всем городам, по всем народам — по чернети: кто бы мог полечить, чтоб королева забеременела? Съехались князья и бояры, богатые купцы и крестьяне; король накормил их досыта, напоил всех допьяна и начал выспрашивать. Никто не знает, не ведает, никто не берется сказать, от чего б королева могла плод понести; только взялся крестьянский сын. Король вынимает и дает ему полну горсть червонцев и назначает сроку три дня.
Ну, крестьянский сын взяться взялся, а что сказать — того ему и во сне не снилося; вышел он из города и задумался крепко. Попадается ему навстречу старушка: «Скажи мне, крестьянский сын, о чем ты задумался?» Он ей отвечает: «Молчи, старая хрычовка, не досаждай мне!» Вот она вперед забежала и говорит: «Скажи мне думу свою крепкую; я человек старый, все знаю». Он подумал: «За что я ее избранил? Может быть, что и знает. — Вот, бабушка, взялся я королю сказать, от чего бы королева плод понесла; да сам не знаю». — «То-то! А я знаю; поди к королю и скажи, чтоб связали три невода шелковые; которое море под окошком — в нем есть щука златокрылая, против самого дворца завсегда гуляет. Когда поймает ее король да изготовит, а королева покушает, тогда и понесет детище».
Крестьянский сын сам поехал ловить на море; закинул три невода шелковые — щука вскочила и порвала все три невода. В другой раз кинул — тож порвала. Крестьянский сын снял с себя пояс и с шеи шелковый платочек, завязал эти невода, закинул в третий раз — и поймал щуку златокрылую; несказанно обрадовался, взял и понес к королю. Король приказал эту щуку вымыть, вычистить, изжарить и подать королеве. Повара щуку чистили да мыли, помои за окошко лили: пришла корова, ополощины выпила. Как скоро повара щуку изжарили, прибежала девка-чернавка, положила ее на блюдо, понесла к королеве, да дорогой оторвала крылышко и попробовала. Все три понесли в один день, в один час: корова, девка-чернавка и королева.
Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Чрез несколько времени приходит со скотного двора скотница, докладывает королю, что корова родила человека. Король весьма удивился; не успел он принять эти речи, как бегут сказать ему, что девка-чернавка родила мальчика точь-в-точь как коровий сын; а вслед за тем приходят докладывать, что и королева родила сына точь-в-точь как коровий — голос в голос и волос в волос. Чудные уродились мальчики! Кто растет по годам, а они растут по часам; кто в год — они в час таковы, кто в три года — они в три часа. Стали они на возрасте, заслышали в себе силу могучую, богатырскую, приходят к отцу-королю и просятся в город погулять, людей посмотреть и себя показать. Он им позволил, наказал гулять тихо и смирно и дал денег столько, сколько взять смогли.
Пошли добрые молодцы: один назывался Иван-царевич, другой Иван девкин сын, третий Буря-богатырь Иван коровий сын; ходили-ходили, ничего не купили. Вот Иван-царевич завидел стеклянные шарики и говорит братьям: «Давайте, братцы, купим по шарику да станем вверх бросать; кто бросит выше, тот у нас будет старший». Братья согласились; кинули жеребий — кому бросать вперед? Вышло Иван-царевичу. Он кинул высоко, а Иван девкин сын еще выше, а Буря-богатырь коровий сын так закинул, что из виду пропал, и говорит: «Ну, теперь я над вами старший!» Иван-царевич рассердился: «Как так! Коровий сын, а хочет быть старшим!» На то Буря-богатырь ему отвечал: «Видно, так богу угодно, чтоб вы меня слушались».
Пошли они путем-дорогою, приходят к Черному морю, в море клохчет гад. Иван-царевич говорит: «Давайте, братцы, кто этот гад уймет, тот из нас будет большой!» Братья согласились. Буря-богатырь говорит: «Унимай ты, Иван-царевич! Уймешь — будешь над нами старший». Он начал кричать, унимать, гад пуще разозлился. Потом начал унимать Иван девкин сын — тоже ничего не сделал. А Буря-богатырь закричал да свою тросточку в воду бросил — гаду как не бывало! И опять говорит: «Я над вами старший!» Иван-царевич рассердился: «Не хотим быть меньшими братьями!» — «Ну так оставайтесь сами по себе!» — сказал Буря-богатырь и воротился в свое отечество; а те два брата пошли — куда глаза глядят.
Король узнал, что Буря-богатырь один пришел, и приказал посадить его в крепость; не дают ему ни пить, ни есть трое суток. Богатырь застучал кулаком в каменную стену и закричал богатырским голосом: «Доложите-ка своему королю, а моему названому отцу, за что про что он меня не кормит? Мне ваши стены — не стены, и решетки — не решетки, захочу — все кулаком расшибу!» Тотчас докладывают все это королю; король приходит к нему сам и говорит: «Что ты, Буря-богатырь, похваляешься?» — «Названый мой батюшка! За что про что ты меня не кормишь, трое суток голодною смертью моришь? Я не знаю за собой никакой вины». — «А куда ты девал моих сыновей, а своих братьев?» Буря-богатырь коровий сын рассказал ему, как и что было: «Братья живы-здоровы, ничем невредимы, а пошли — куда глаза глядят». Король спрашивает: «Отчего же ты с ними не пошел?» — «Оттого, что Ивану-царевичу хочется быть старшим, а по жеребью мне достается». — «Ну хорошо! Я пошлю воротить их». Буря-богатырь говорит: «Никто, окромя меня, не догонит их; они пошли в такие места — в змеиные края, где выезжают из Черного моря три змея шести-, девяти- и двенадцатиглавые». Король начал его просить; Буря-богатырь коровий сын собрался во путь во дороженьку, взял палицу боевую и меч-кладенец и пошел.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; шел-шел и догнал братьев близ Черного моря у калинового моста; у того моста столб стоит, на столбе написано, что тут выезжают три змея. «Здравствуйте, братцы» Они ему обрадовались и отвечают: «Здравствуй, Буря-богатырь, наш старший брат!» — «Что, видно, не вкусно вам — что на столбе написано?» Осмотрелся кругом — около моста избушка на курьих ножках, на петуховой головке, к лесу передом, а к ним задом. Буря-богатырь и закричал: «Избушка, избушка! Устойся да улягся к лесу задом, а к нам передом». Избушка перевернулась; взошли в нее, а там стол накрыт, на столе всего много — и кушаньев и напитков разных; в углу стоит кровать тесовая, на ней лежит перина пуховая. Буря-богатырь говорит: «Вот, братцы, если б не я, вам бы ничего этого не было».
Сели, пообедали, потом легли отдохнуть. Вставши, Буря-богатырь сказывает: «Ну, братцы, сегодняшнюю ночь будет выезжать змей шестиглавый; давайте кидать жеребий, кому караулить? Кинули — досталось Ивану девкину сыну; Буря-богатырь ему и говорит: «Смотри же, выскочит из моря кувшинчик и станет перед тобою плясать, ты на него не гляди, а возьми наплюй на него, да и разбей». Девкин сын как пришел, так и уснул. А Буря-богатырь, зная, что его братья — люди ненадежные, сам пошел; ходит по мосту да тросточкой постукивает. Вдруг выскочил перед ним кувшинчик, так и пляшет; Буря-богатырь наплевал-нахаркал на него и разбил на мелкие части. Тут утка крякнула, берега звякнули, море взболталось, море всколыхалось — лезет чудо-юда, мосальская губа: змей шестиглавый; свистнул-гаркнул молодецким посвистом, богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой».
Конь бежит, только земля дрожит, из-под ног ископыть по сенной копне летит, из ушей и ноздрей дым валит. Чудо-юда сел на него и поехал на калиновый мост; конь под ним спотыкается. «Что ты, воронье мясо, спотыкаешься: друга слышишь али недруга?» Отвечает добрый конь: «Есть нам недруг — Буря-богатырь коровий сын». — «Врешь, воронье мясо! Его костей сюда ворона в пузыре не занашивала, не только ему самому быть!» — «Ах ты, чудо-юда! — отозвался Буря-богатырь коровий сын, — ворона костей моих не занашивала, я сам здесь погуливаю». Змей его спрашивает: «Зачем ты приехал? Сватать моих сестер али дочерей?» — «Нет, брат, в поле съезжаться — родней не считаться; давай воевать».
Буря-богатырь разошелся, боевой палицей размахнулся — три головы ему снес, в другой раз остальные снес. Взял туловище рассек да и в море бросил, головы под калиновый мост спрятал, а коня привязал к ногам девкину сыну, меч-кладенец положил ему в головы; сам пошел в избушку и лег спать, как ни в чем не бывал. Иван девкин сын проснулся, увидел коня и очень обрадовался, сел на него, поехал к избушке и кричит: «Вот Буря-богатырь не велел мне смотреть на кувшинчик, а я посмотрел, так господь и коня мне дал!» Тот отвечает: «Тебе дал, а нам еще посулил!»
На другую ночь доставалось Ивану-царевичу караулить; Буря-богатырь и ему то же сказал об кувшинчике. Царевич стал по мосту похаживать, тросточкой постукивать — выскочил кувшинчик и начал перед ним плясать; он на него засмотрелся и заснул крепким сном. А Буря-богатырь, не надеясь на брата, сам пошел; по мосту похаживает, тросточкой постукивает — выскочил кувшинчик, так и пляшет. Буря-богатырь наплевал-нахаркал на него и разбил вдребезги. Вдруг утка крякнула, берега звякнули, море взболталось, море всколыхалось — лезет чудо-юда, мосальская губа; свистнул-гаркнул молодецким посвистом, богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой».
Конь бежит, только земля дрожит, из ушей и ноздрей дым столбом валит, изо рта огненное пламя пышет; стал перед ним как вкопанный. Сел на него чудо-юда змей девятиглавый, поехал на калиновый мост; на мост въезжает, под ним конь спотыкается. Бьет его чудо-юда по крутым бедрам: «Что, воронье мясо, спотыкаешься — слышишь друга али недруга?» — «Есть нам недруг — Буря-богатырь коровий сын». — «Врешь ты! Его костей ворона в пузыре не занашивала, не только ему самому быть!» — «Ах ты, чудо-юда, мосальская губа! — отозвался Буря-богатырь, — сам я здесь другой год разгуливаю». — «Что же, Буря-богатырь, на сестрах моих али на дочерях сватаешься?» — «В поле съезжаться — родней не считаться; давай воевать!»
Буря-богатырь разошелся, боевой палицей размахнулся — три головы, как кочки, снес; в другой размахнулся — еще три головы снес; а в третий и остальные срубил. Взял туловище, рассек да в Черное море бросил, головы под калиновый мост запрятал, коня привязал к ногам Ивана-царевича, а меч-кладенец положил ему в головы; сам пошел в избушку и лег спать, как ни в чем не бывал. Утром Иван-царевич проснулся, увидел коня еще лучше первого, обрадовался, едет и кричит: «Эй, Буря-богатырь, не велел ты мне смотреть на кувшинчик, а мне бог коня дал лучше первого». Тот отвечает: «Вам бог дал, а мне только посулил!»
Подходит третья ночь, сбирается Буря-богатырь на караул; поставил стол и свечку, воткнул в стену ножик, повесил на него полотенце, дал братьям колоду карт и говорит: «Играйте, ребята, в карты, да меня не забывайте; как станет свеча догорать, а с этого полотенца будет в тарелке кровь прибывать, то бегите скорей на мост, ко мне на подмогу». Буря-богатырь по мосту похаживает, тросточкой постукивает — выскочил кувшинчик, так и пляшет; он на него наплевал-нахаркал и разбил на мелкие части. Вдруг утка крякнула, берега звякнули, море взболталось, море всколыхалось — лезет чудо-юда, мосальская губа: змей двенадцатиглавый; свистнул-гаркнул молодецким посвистом, богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой».
Конь бежит, только земля дрожит, из ушей и ноздрей дым столбом валит, изо рта огненное пламя пышет; прибежал и стал перед ним как вкопанный. Чудо-юда сел на него и поехал; въезжает на мост, конь под ним спотыкается. «Что ты, воронье мясо, спотыкаешься? Или почуял недруга?» — «Есть нам недруг — Буря-богатырь коровий сын». — «Молчи, его костей сюда ворона в пузыре не занашивала!» — «Врешь ты, чудо-юда, мосальская губа! Я сам здесь третий год погуливаю». — «Что же, Буря-богатырь, на моих сестрах али дочерях хочешь жениться?» — «В поле съезжаться — родней не считаться; давай воевать». — «А, ты убил моих двух братьев, так думаешь и меня победить!» — «Там что бог даст! Только послушай, чудо-юда, мосальская губа, ты с конем, а я пешком; уговор лучше всего: лежачего не бить».
Буря-богатырь разошелся, боевой палицей размахнулся — и сразу снес три головы; в другой разошелся — змей его сшиб. Богатырь кричит: «Стой, чудо-юда! Уговор был: лежачего не бить». Чудо-юда дал ему справиться; тот встал — и сразу три головы полетели, как кочки. Начали они биться, несколько часов возились, оба из сил выбились; у змея еще три головы пропали, у богатыря палица лопнула. Буря-богатырь коровий сын снял с левой ноги сапог, кинул в избушку — половину ее долой снес, а братья его спят, не слышат; снял с правой ноги сапог, бросил — избушка по бревну раскатилася, а братья всё не просыпаются. Буря-богатырь взял обломок палицы, пустил в конюшню, где два жеребца стояли, и выломил из конюшни дверь; жеребцы прибежали на мост и вышибли змея из седла вон. Тут богатырь обрадовался, подбежал к нему и отсек ему остальные три головы; змеиное туловище рассек да в Черное море кинул, а головы под калиновый мост засунул. После взял трех жеребцов, свел в конюшню, а сам под калиновый мост спрятался, на мосту и кровь не подтер.
Братья поутру проснулись, смотрят — избушка вся рассыпалась, тарелка полна крови; вошли в конюшню — там три жеребца; удивляются, куда делся старший брат? Искали его трое суток — не нашли, и говорят промеж себя: «Видно, они убили друг друга, а тела их пропали; поедем теперь домой!» Только что коней оседлали, приготовились было ехать, Буря-богатырь проснулся и выходит из-под моста: «Что же вы, братцы, товарища своего покидаете? Я вас от смерти избавлял, а вы все спали и на помочь ко мне не приходили». Тут они пали перед ним на колени: «Виноваты, Буря-богатырь, большой наш брат!» — «Бог вас простит!» Пошептал он над избушкою: «Как прежде была, так и ныне будь!» Избушка явилась по-прежнему — и с кушаньем и с напитками. «Вот, братцы, пообедайте, а то без меня, чай, замерли; а потом и поедем».
Пообедали и поехали в путь в дорожку; отъехавши версты две, говорит Буря-богатырь коровий сын: «Братцы! Я забыл в избушке плеточку; поезжайте шажком, пока я за нею слетаю». Приехал он к избушке, слез с своего коня, пустил его в заповедные луга: «Ступай, добрый конь, пока не спрошу тебя». Сам оборотился мушкой, полетел в избушку и сел на печку.
Немного погодя пришла туда баба-яга и села в передний угол; приходит к ней молодая невестка: «Ах, матушка, вашего сына, а моего мужа, погубил Буря-богатырь Иван коровий сын. Да я отсмею ему эту насмешку: забегу вперед и пущу ему день жаркий, а сама сделаюсь зеленым лугом; в этом зеленом лугу оборочусь я колодцем, в этом колодце станет плавать серебряная чарочка; да еще оборочусь я тесовой кроваткою. Захотят братья лошадей покормить, сами отдохнуть и воды попить; тут-то и разорвет их по макову зернышку!» Говорит ей матка: «Так их, злодеев, и надобно!»
Приходит вторая невестка: «Ах, матушка, вашего сына, а моего мужа, погубил Буря-богатырь Иван коровий сын. Да я отсмею ему эту насмешку: забегу наперед, оборочусь прекрасным садом, через тын будут висеть плоды разные — сочные, пахучие! Захотят они сорвать, что кому понравится; тут-то их и разорвет по макову зернышку!» Отвечает ей матка: «И ты хорошо вздумала». Приходит третья, меньшая невестка. «Ах, матушка, погубил Буря-богатырь Иван коровий сын вашего сына, а моего мужа. Да я отсмею ему эту насмешку: оборочусь старой избушкою; захотят они обночевать в ней, только взойдут в избушку — тотчас и разорвет их по макову зернышку!» — «Ну, невестки мои любезные, если вы их не сгубите, то завтрашний день сама забегу наперед, оборочусь свиньею и всех троих проглочу».
Буря-богатырь, сидя на печи, выслушал эти речи, вылетел на улицу, ударился оземь и сделался опять молодцем, свистнул-гаркнул молодецким посвистом, богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой». Конь бежит, земля дрожит. Буря-богатырь сел на него и поехал; навязал на палочку мочалочку, догоняет своих товарищей и говорит им: «Вот, братцы, без какой плеточки я жить не могу!» — «Эх, брат, за какою дрянью ворочался! Съехали бы в город, купили бы новую».
Вот едут они степями, долинами; день такой жаркий, что терпенья нет, жажда измучила! Вот и зеленый луг, на лугу трава муравая, на траве кровать тесовая. «Брат Буря-богатырь, давай лошадей накормим на этой травке и сами отдохнем на тесовой кроватке; тут и колодезь есть — холодной водицы попьем». Буря-богатырь говорит своим братьям: «Колодезь стоит в степях и в далях; никто из него воды не берет, не пьет». Соскочил с своего коня доброго, начал этот колодезь сечь и рубить — только кровь брызжет; вдруг сделался день туманный, жара спала, и пить не хочется. «Вот видите, братцы, какая вода настойчивая, словно кровь». Поехали они дальше.
Долго ли, коротко ли — едут мимо прекрасного сада. Говорит Иван-царевич старшему брату: «Позволь нам сорвать по яблочку». — «Эх, братцы, сад стоит в степях, в далях; может быть, яблоки-то старинные да гнилые; коли съешь — еще хворь нападет. Вот я пойду посмотрю наперед!» Сошел он в сад и начал сечь и рубить, перерубил все деревья до единого. Братья на него рассердились, что по-ихнему не делает.
Едут они путем-дорогою, пристигает их темная ночь; подъезжают к одной хижине. «Брат Буря-богатырь, вишь, дождик заходит, давай обночуем в этой хижинке». — «Эх, братцы, лучше раскинем палатки и в чистом поле обночуем, чем в этой хижине; эта хижина старая, взойдем в нее — она нас задавит; вот я сойду да посмотрю». Сошел он в эту избушку и начал рубить ее — только кровь прыщет! «Сами видите, какая эта избушка — совсем гнилая! Поедемте, лучше вперед». Братья ворчат про себя, а виду не подают, что сердятся. Едут дальше; вдруг дорога расходится надвое. Буря-богатырь говорит: «Братцы, поедемте по левой дороге». Они говорят: «Поезжай куда хочешь, а мы с тобой не поедем». И поехали они вправо, а Буря-богатырь влево.
Приезжает Буря-богатырь Иван коровий сын в деревню; в этой деревне двенадцать кузнецов работают. Вот он крикнул-свистнул молодецким посвистом, богатырским покриком: «Кузнецы, кузнецы! Подите все сюда». Кузнецы услыхали, все двенадцать к нему прибежали: «Что тебе угодно?» — «Обтягивайте кузницу железным листом». Они кузницу духом обтянули. «Куйте, кузнецы, двенадцать прутьев железных да накаливайте клещи докрасна! Прибежит к вам свинья и скажет: кузнецы, кузнецы, подайте мне виноватого; не подадите мне виноватого, я вас всех и с кузницей проглочу! А вы скажите: ах, матушка свинья, возьми от нас этого дурака, он давно надоел нам; только высунь язык в кузницу, так мы его на язык тебе посадим».
Только успел Буря-богатырь им приказ отдать, вдруг является к ним свинья большущая и громко кричит: «Кузнецы, кузнецы! Подайте мне виноватого». Кузнецы все враз отвечали: «Матушка свинья, возьми ты от нас этого дурака, он нам давно надоел; только высунь язык в кузницу, мы тебе на язык его и посадим». Свинья была проста, недогадлива, высунула язык на целую сажень; Буря-богатырь схватил ее за язык горячими клещами и вскричал кузнецам: «Возьмите прутья железные, катайте ее хорошенечко!» До тех пор ее колотили, пока ребра оголились. «А ну, — сказал Буря-богатырь, — возьмите-ка ее подержите: дайте я ее попотчую!» Схватил он железный прут, как ударит ее — так все ребра пополам.
Взмолилась ему свинья: «Буря-богатырь, пусти мою душеньку на покаяние». Буря-богатырь говорит: «А зачем моих братьев проглотила?» — «Я твоих братьев сейчас отдам». Он схватил ее за уши; свинья харкнула — и выскочили оба брата и с лошадьми. Тогда Буря-богатырь приподнял ее и со всего размаху ударил о сырую землю; свинья рассыпалась аредом3. Говорит Буря-богатырь своим братьям: «Видите ли, глупцы, где вы были?» Они пали на колени: «Виноваты, Буря-богатырь коровий сын!» — «Ну, теперь поедемте во путь во дороженьку; помехи нам никакой не будет».
Подъезжают они к одному царству — к индейскому королю, и раскинули в его заповедных лугах палатки. Король поутру проснулся, поглядел в подзорную трубу, увидал палатки и призывает к себе первого министра: «Поди, братец, возьми с конюшни лошадь, поезжай в заповедные луга и узнай, что там за невежи приехали, без моего позволения палатки раскинули и огни разложили в моих заповедных лугах?»
Приехал министр и спрашивает: «Что вы за люди, цари ли царевичи, или короли-королевичи, или сильномогучие богатыри?» Отвечает Буря-богатырь коровий сын: «Мы сильномогучие богатыри, приехали на королевской дочери свататься; доложи своему королю, чтоб отдавал свою дочь за Ивана-царевича в супружество; а коли не отдаст дочери — чтобы высылал войско». Спрашивает король у своей дочери, пойдет ли она за Ивана-царевича? «Нет, батюшка, я за него идти не хочу; высылайте войско». Сейчас в трубы затрубили, в тимпаны забили, войско скопилось и отправилось в заповедные луга; столько выпало войска, что Иван-царевич и Иван девкин сын испугались.
В то время Буря-богатырь коровий сын варил пустоварку к завтраку и мешал поварешкой эту кашицу; вышел, как махнул поварешкою4 — так половину войска и положил; вернулся, помешал кашицу, вышел да махнул — и другую половину на месте положил, только оставил одного кривого да другого слепого. «Доложите, — говорит, — королю, чтобы выдавал свою дочь Марью-королевну за Ивана-царевича замуж; а не отдаст, так войско бы высылал, да и сам выезжал». Кривой и слепой приходят к своему королю и говорят: «Государь! Буря-богатырь приказал тебе доложить, чтобы отдавал свою дочь за Ивана-царевича в замужество; а сам-то он больно сердит был, всех нас поварешкою перебил». Приступал король к своей дочери: «Дочь моя любезная! Ступай за Ивана-царевича замуж». Дочь ему отвечает: «Делать нечего, надо будет идти за него. Прикажи, батюшка, за ним карету послать».
Король тотчас карету послал, а сам у ворот стоит-дожидается. Иван-царевич приехал с обоими братьями; король принял их с музыкой, с барабанным боем, учтиво и ласково, посадил за столы дубовые, за скатерти браные, за яства сахарные, за питья медвяные. Тут Буря-богатырь шепнул Ивану-царевичу: «Смотри, Иван-царевич, королевна подойдет и спросится у тебя: позволь мне уйти на один часок! — а ты скажи: ступай хоть на два!» Посидевши несколько времени, подходит королевна к Ивану-царевичу и говорит: «Позволь мне, Иван-царевич, выйти в другую горницу — переодеться». Иван-царевич отпустил ее; она вышла из комнат вон, а Буря-богатырь за ней взади тихим шагом идет.
Королевна ударилась о крыльцо, оборотилась голубкою и полетела на море; Буря-богатырь ударился оземь, оборотился соколом и полетел за ней следом. Королевна прилетела на море, ударилась оземь, оборотилась красной девицей и говорит: «Дедушка, дедушка, золотая головушка, серебряная бородушка! Поговорим-ка с тобою». Дедушка высунулся из синя моря: «Что тебе, внученька, надобно?» — «Сватается за меня Иван-царевич; не хотелось бы мне за него замуж идти, да все наше войско побито. Дай мне, дедушка, с твоей головы три волоска; так я покажу Ивану-царевичу: узнай-де, Иван-царевич, с какого корешка эта травка?» Дедушка дал ей три волоска; она ударилась оземь, оборотилась голубкой и полетела домой; а Буря-богатырь ударился оземь, оборотился такой же девицей и говорит: «Дедушка, дедушка! Выйди еще, поговори со мною, — позабыла тебе словечко сказать». Только дедушка высунул из воды свою голову, Буря-богатырь схватил и сорвал ему голову, ударился оземь, оборотился орлом и прилетел во дворец скорей королевны. Вызывает Ивана-царевича в сени: «На тебе, Иван-царевич, эту голову; подойдет к тебе королевна, покажет три волоса: узнай-де, Иван-царевич, с какого корешка эта травка? Ты и покажь ей голову».
Вот подходит королевна, показывает Ивану-царевичу три волоса: «Угадай, царевич, с какого корешка эта травка? Если узнаешь, то пойду за тебя замуж, а не узнаешь — не прогневайся!» А Иван-царевич вынул из-под полы голову, ударил об стол: «Вот тебе и корень!» Королевна сама про себя подумала: «Хороши молодцы!» Просится: «Позволь, Иван-царевич, пойти переодеться в другой горнице». Иван-царевич ее отпустил; она вышла на крыльцо, ударилась оземь, оборотилась голубкою и опять полетела на море. Буря-богатырь взял у царевича голову, вышел на двор, ударил эту голову об крыльцо и говорит: «Где прежде была, там и будь!» Голова полетела, прежде королевны на место поспела и срослась с туловищем.
Королевна остановилась у моря, ударилась оземь, оборотилась красной девицей: «Дедушка, дедушка! Выйди, поговори со мною». Тот вылезает: «Что, внученька, тебе надобно?» — «Никак твоя голова там была?» — «Не знаю, внученька! Никак я крепко спал». — «Нет, дедушка, твоя голова была там». — «Знать, как была ты в последний раз да хотела мне словечко молвить, в те поры, видно, мне и сорвали голову». Ударилась она оземь, оборотилась голубкою и полетела домой; переоделась в другое платье, пришла и села с Иваном-царевичем рядом. На другой день поехали они к венцу закон принять; как скоро от венца приехали, Буря-богатырь повел Ивана-царевича показывать, где ему спальня приготовлена, подает ему три прута: один железный, другой медный, а третий оловянный, и говорит: «Коли хочешь быть жив, позволь мне лечь с королевною на твое место».
Царевич согласился. Повел король молодых в постель укладывать. В то время Буря-богатырь коровий сын сменил царевича и как лег, так и захрапел; наложила королевна на него ногу, наложила и другую, потом взгребла подушку и начала его душить. Буря-богатырь выскочил из-под нее, взял железный прут и начал ее бить; до тех пор бил, пока весь прут изломал; потом принялся за медный, и тот весь изломал; после медного начал бить оловянным. Замолилась королевна, великими клятвавами заклялась, что не станет этаких дел делать. Поутру встал Буря-богатырь, пошел к Ивану-царевичу: «Ну, брат, ступай, посмотри, как твоя жена у меня выучена: которые были приготовлены три прута, все об нее изломал. Теперь живите благополучно, любите друг друга и меня не забывайте».
