Русская сказка

В стольном городе во Киеве

У славного князя Владимира

Было пированье — почестный пир,

Было столованье — почестный стол

На многи князи, бояра,

И на русские могучие богатыри,

И на гости богатые.

Будет день в половина дня,

Будет пир во полупире;

Владимир-князь распотешился,

По светлой гридне похаживает,

Таковы слова поговаривает:

— Гой еси, князи и бояра

И все русские могучие богатыри!

Есть ли в Киеве таков человек,

Кто б похвалился на триста жеребцов,

На триста жеребцов и на три жеребца похвалёные

Сив жеребец, да кологрив жеребец,

И который полонян Воронко во Большой Орде,-

Полонил Илья Муромец сын Иванович

Как у молода Тугарина Змеевича;

Из Киева бежать до Чернигова

Два девяносто-то мерных верст,

Промеж обедней и заутренею?

Как бы большой за меньшого хоронится,

От меньшого ему тут, князю, ответу нету.

Из того стола княженецкого,

Из той скамьи богатырския

Выступается Иван — гостиный сын;

И скочил на своё место богатырское,

Да кричит он, Иван, зычным голосом:

— Гой еси ты, сударь ласковый Владимир-князь!

Нет у тебя в Киеве охотников

А и быть перед князем невольником!

Я похвалюсь на триста жеребцов

И на три жеребца похвалёные

А сив жеребец, да кологрив жеребец,

Да третей жеребец полонян Воронко,

Да который полонян во Большой Орде,-

Полонил Илья Муромец сын Иванович

Как у молода Тугарина Змеевича,

Ехать дорога не ближняя,

И скакать из Киева до Черигова

Два девяноста-то мерных верст,

Промежу обедни и заутрени,

Ускоки давать кониные,

Что выметывать раздолья широкие,

А бьюсь я, Иван, о велик заклад,

Не о ста рублях, не о тысячу,-

О своей буйной голове.

За князя Владимира держат поруки крепкие

Все тут князи и бояра, тута-де гости корабельщики,

Закладу они за князя кладут на сто тысячей,

А никто-де тут за Ивана поруки не держит.

Пригодился тут владыка черниговский,

А и он-то за Ивана поруку держит,

Те он поруки крепкие,

Крепкие на сто тысячей.

Подписался молоды Иван — гостиный сын,

Он выпил чару зелена вина в полтора ведра,

Походил он на конюшню белодубову,

Ко своему доброму коню,

К Бурочку-косматочку, троелеточку,

Падал ему в правое копытечко.

Плачет Иван, что река течет.

— Гой еси ты, мой добрый конь,

Бурочко-косматочко, троелеточко!

Про то ты ведь не знаешь, не ведаешь —

А пробил я, Иван, буйну голову свою

Со тобою, добрым конем;

Бился с князем о велик заклад,

А не о ста рублях, не о тысяче —

Бился с ним о ста тысячах,

Захвастался на триста жеребцов,

А на три жеребца похваленые:

Сив жеребец, да кологрив жеребец,

И третей жеребец полонян Воронко;

Бегати-скакать на добрых на конях,

Из Киева скакать до Чернигова

Промежу обедни-заутрени,

Ускоки давать кониные,

Что выметывать раздолья широкие.

Провещится ему добрый конь,

Бурочко-косматочко, троелеточко,

Человеческим русским языком:

— Гой еси, хозяин ласковый мой!

Ни о чем ты, Иван, не печалуйся,

Сива жеребца того не боюсь,

Кологрива жеребца того не блюдусь,

В задор войду — у Воронка уйду,

Только меня води по три зори,

Медвяною сытою пои

И сорочинским пшеном корми.

И пройдут те дни срочные,

И пройдут те часы урочные,

Придет от князя грозен посол

По тебя-то, Ивана Гостиного,

Чтобы бегати-скакати на добрыих на конях;

Не седлай ты меня, Иван, добра коня —

Только берись за шелков поводок;

Поведешь по двору княженецкому,

Вздень на себя шубу соболиную,-

Да котора шуба в три тысячи,

Пуговки в пять тысячей,

Поведешь по двору княженецкому,

А стану-де я, Бурка, передом ходить,

Копытами за шубу посапывати

И по черному соболю выхватывати,

На все стороны побрасывати;

Князи, бояра подивуются,

И ты будешь жив — шубу наживешь,

А не будешь жив — будто нашивал.

По-сказанному и по-писаному:

От великого князя посол пришел,

А зовет-то Ивана на княженецкий двор.

Скоро-де Иван наряжается,

И вздевал на себя шубу соболиную,

Которой шубе цена три тысячи,

А пуговки вальящатые* в пять тысячей;

И повел он коня за шелков поводок.

Он будет-де, Иван, середи двора княженецкого,

Стал его Бурко передом ходить,

И копытами он за шубу посапывати,

И по черному соболю выхватывати,

Он на все стороны побрасывати;

Князи и бояра дивуются,

Купецкие люди засмотрелися.

Зрявкает Бурко по-туриному,

Он шип пустил по-змеиному,

Триста жеребцов испужалися,

С княженецкого двора разбежалися.

Сив жеребец две ноги изломил,

Кологрив жеребец тот и голову сломил,

Полонян Воронко в Золоту Орду бежит,

Он, хвост подняв, сам всхрапывает.

А князи-то и бояра испужалися,

Все тут люди купецкие,

Окарачь они по двору наползалися;

А Владимир-князь со княгинею печален стал,

По подполью наползалися,

Кричит сам в окошечко косящатое:

— Гой еси ты, Иван — гостиный сын!

Уведи ты уродья со двора долой;

Просты поруки крепкие,

Записи все изодранные!

Втапоры владыка черниговский

У великого князя на почестном пиру

Велел захватить три корабля на быстром Непру,

Велел похватить корабли

С теми товары заморскими,

— А князя-де и бояра никуда от нас не уйду.