Русская сказка

 

 

Живало-бывало, — жил дед да с другой женой. У деда была дочка,

И у бабы была дочка.

Все знают, как за мачехой жить: перевернешься — бита и недовернешься — бита. А родная дочь что ни сделает — за все гладят по головке: умница.

Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила,

Печь топила, избу мела — еще до свету…

Ничем старухе не угодишь — все не так, все худо.

Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.

— Вези, вези ее, старик, — говорит мужу, — куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.

Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь.

Запряг лошадь:
— Садись мила дочь, в сани.

Повез бездомную в лес.

Свалил в сугроб под большую ель и уехал.

Девушка сидит под елью,

Дрожит, озноб ее пробирает.

Вдруг слышит — невдалеке Морозко по елкам потрескивает,

С елки на елку поскакивает, пощелкивает.

Очутился на той ели, под которой девица сидит,

И сверху ее спрашивает:
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло, Морозушко, — Тепло, батюшка.

Морозко стал ниже спускаться,

Сильнее потрескивает, пощелкивает:

— Тепло ли тебе, девица? — Тепло ли тебе, красная?

Она чуть дух переводит:
— Тепло, Морозушко, — Тепло, батюшка.

Морозко еще ниже спустился,

Пуще затрещал,

Сильнее защелкал:
— Тепло ли тебе, девица? — Тепло ли тебе, красная? — Тепло ли тебе, лапушка?

Девица окостеневать стала,

Чуть-чуть языком шевелит:
— Ой, тепло, голубчик Морозушко!

Тут Морозко сжалился над девицей,

Окутал ее теплыми шубами,

Отогрел пуховыми одеялами.

А мачеха по ней уж поминки справляет, печет блины и кричит мужу:
— Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!

Поехал старик в лес,

Доезжает до того места, —

Под большою елью сидит его дочь,

Веселая, румяная, в собольей шубе,

Вся в золоте, в серебре,

И около — короб с богатыми подарками.

Старик обрадовался, положил все добро в сани,

Посадил дочь, повез домой.

А дома старуха печет блины, а собачка под столом:
— Тяф, тяф! — Старикову дочь в злате, в серебре везут, — А старухину замуж не берут.

Старуха бросит ей блин:
— Не так тявкаешь! — Говори: «Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут…»

Собака съест блин и опять:
— Тяф, тяф! — Старикову дочь в злате, в серебре везут,— А старухину замуж не берут.

Старуха блины ей кидала и била ее, собачка — все свое…

Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица —

В злате-серебре, так и сияет.

А за ней несут короб высокий, тяжелый. Старуха глянула — и руки врозь…
— Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место…

Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.

Старухина дочь сидит, зубами стучит.

А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:
— Тепло ли тебе, девица?

А она ему:
— Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко…

Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать.
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко…

Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!

Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.

Чуть свет старуха посылает мужа:
— Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези ее в злате-серебре…

Старик уехал. А собачка под столом:
— Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.

Старуха кинула ей пирог:
— Не так тявкаешь! Скажи: «Старухину дочь в злате-серебре везут…»

А собачка — все свое:
— Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут…

Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая.

Заголосила старуха, да поздно.